Бунтующий Яппи - Василий Богданов

Кокоша говорил очень долго, часто рубил ладонью воздух и опускал тяжёлый кулак в раскрытую ладонь. В его речи не было конкретных предложений, но были слова: «Мы не позволим!», «Мы не дадим!», «Правда на нашей стороне!», «Мы боремся за правое дело!» И эти слова сплачивали толпу, вызывали в ней одобрение и подчиняли вождю. И только добившись полного контроля над людьми, Кокоша завершил свою речь приказом всем разойтись по домам и самостоятельно не совершать никаких действий.

– Депутат дело говорит, – послышалось из толпы, градус агрессивности которой заметно упал. Граждане зашуршали, поднимаясь со стульев, и стали покидать кабинет, по пути обсуждая предстоящую борьбу. Ирина Фёдоровна, оставив меня с адвокатом, походкой светской дамы направилась к Кокоше. В этот момент к нам приблизилась Вера Семёновна и, улыбнувшись, сказала адвокату:

– Мне очень-очень приятно, Михаил Аркадьевич, что вы согласились заниматься нашим делом.

– Для меня это тоже большое удовольствие, – ответил Русальский, протягивая ей визитную карточку.

– Давно практикуете? – спросила Вера Семёновна, пряча визитку в ридикюль.

– Десять лет непрерывного стажа.

– Да вы что? Удивительно долго. А приходилось заниматься делами такими же, как наше?

– Приходилось.

– И как? Выигрывали?

– Всяко случалось, но чаще выигрывал.

– Чаще выигрывали, – пробубнила себе под нос Вера Семеновна. – Так. Значит, иногда проигрывали?

– Иногда, очень редко.

– И всё-таки проигрывали? – не отставала она. – А каков процент проигрыша?

– Ну, так в процентах и не скажешь, – развёл руками адвокат.

– Ну примерно сколько? Один, два раза из десяти? Или сколько?

– Один процент из ста, – улыбнулся Русальский в ответ на её настойчивость.

– Один процент из ста – очень даже неплохо, – покачала головой Вера Семёновна. – Очень неплохо! Ну, до свидания.

– До свидания, – ответили мы с адвокатом, но Вера Семёновна не ушла. Помедлив, она спросила:

– А эта женщина, которая сидела рядом с вами…

– Ирина Фёдоровна, – сказал я.

– Да. Наверняка говорила про меня всякие гадости… – Её фиолетовый дряблый рот скривился от омерзения. – Удивительно скверная особа, а производит впечатление такой порядочной дамы! Ведь это она одна сеет распрю между мной и Виктором Владимировичем. Вы ей не верьте, молодой человек, – обратилась она ко мне, – каждое её слово – ложь и грязная клевета.

– Хорошо, – пожал я плечами.

– Ну, я, пожалуй, пойду.

– До свиданья, – опять сказали мы с адвокатом.

Когда граждане разошлись, Кокоша вызвал секретаршу и сказал:

– Ира, сделай.

– Что? – спросила она.

– Ну, не минет же! – усмехнулся он. – Кофе. Три чашки.

– Хорошо, – не обиделась Ира.

– А можно мне горячий шоколад, если есть? – попросил адвокат.

– Есть, – кивнула Ира.

– Можно, пожалуйста. Спасибо. Спасибо, – закивал он.

– Андрюха, – обратился ко мне Кокоша, – я уж тебе не дал слова. Видишь, как они возбудились, особенно когда ты, братец, – депутат повернулся к адвокату, – сказал им: «Сидите дома и не рыпайтесь».

– Я просто хотел объяснить, – развёл руками Русальский и улыбнулся. Его, видимо, не задело кокошино «ты».

– Разве этому быдлу можно что-нибудь объяснить? – спросил я.

– Да вот именно, – хмыкнул Кокоша, – это же натуральное стадо. Им сейчас митинги подавай и уличные бои, они крови хотят, а ты им: сидите дома, братцы. Ты тут до того мог договориться. Они б тебя разорвали к ебеням. И даже я бы тебе ни хуя не помог. Одно, блядь, не понятно, – продолжал он, – что происходит? На хуй Толику Гурдюмову эта реорганизация?

– Ну как же… – Русальский удобно откинулся в кресле. – Обычная процедура. Когда у предприятия большие долги и хозяева не хотят дожидаться банкротства, они проводят процедуру реорганизации в форме выделения: выделяют из предприятия новое юридическое лицо, которому передают все активы, а долги оставляют на старом.

– И что, закон такое допускает? – удивился Кокоша.

– Конечно, допускает! А новый закон о регистрации юридических лиц даже не даёт налоговым органам полномочий проверить, извещены ли кредиторы о предстоящей реорганизации! Впрочем, раньше, когда это проверялось, люди всё равно выкручивались. Посылали заказным письмом пустые листы бумаги или поздравительные открытки, а в регистрирующие органы приносили почтовые квитанции о том, что кредиторам, дескать, направлено уведомление.

– Ебанутые у нас законы, – констатировал Кокоша. – Сюда поставь, – приказал он секретарше, которая принесла маленький серебряный поднос с кофе и шоколадом.

– Я так думаю, Толик мне специально перед выборами устроил, блядь, козью рожу, – задумчиво проговорил он.

– Самое-то интересное, братцы, – сказал Русальский, поднося чашку ко рту с нескрываемым детским восторгом, – самое-то интересное, что граждане от этой реорганизации нисколько не пострадали, насколько я могу судить! Ведь их же как акционеров перетащили в новое общество с тем же количеством акций. Вот на что будут упирать адвокаты Гурдюмова. И я, честно сказать, этого вашего Толика прекрасно понимаю. Если хотите, морально-психологически я полностью на его стороне. Представьте: нависает банкротство, имущество предприятия надо спасать через реорганизацию, но для реорганизации нужно иметь более трёх четвертей голосов на собрании акционеров, а у Гурдюмова и его команды их чуть меньше, он знает, что недостающая часть голосов принадлежит обычным бывшим работягам с завода, которым трудно что-либо втолковать, сами только что видели, и принимает решение получить эти голоса не совсем, так сказать, законным путём.

– Вот я про что и говорю! – шевелит нижней губой Кокоша. – Нарушение всё-таки есть! Тогда почему, блядь, мы можем проиграть суд?

– Э-э-э… – Русальский поставил чашку и поднял вверх указательный палец. – Всё не так просто, братец вы мой. Есть тут свои малюсенькие процедурные тонкости.

При словах «малюсенькие процедурные тонкости» Кокоша недовольно поморщился.

– Процедурные тонкости, – продолжал адвокат, – заключаются в том, что протоколы с подлинными подписями граждан у Гурдюмова есть.

– Ну так подписи же получены мошенническим путём!

– А это ещё нужно, извините, доказать.

– И докажем, блядь. В чём проблема?! Притащим всех свидетелей в суд.

– В том-то и дело, что акционеры будут истцами, а не свидетелями, и все наши доказательства сведутся к объяснениям самих же истцов. А ещё учтите, что дело рассматривать будет арбитражный суд. Этот суд изучает только документы и редко слушает свидетелей. Вот так. Поэтому-то дело ваше дрянь.

– Возбудим против Толика уголовное дело по факту мошенничества, – не сдавался Кокоша.

– Не выйдет, – ответил адвокат, – для ментов такое дело заведомый «висяк». Чтоб его возбудить, нужны серьёзные связи в органах.

– У тебя же они есть.

– Есть-то есть. Но кто ж нынче бесплатно работает?

– Блядь, – сказал Кокоша. – Это же сколько бабла мне надо будет ввалить в эту предвыборную кампанию?!

– Кроме того, – продолжал Русальский, – Вы в курсе, что права Гурдюмова защищает юридическая группа «Ваш интерес»?

– Кто это? – поинтересовался депутат.

– Это сам Николай Николаевич Свирин, – отвечал адвокат. – Бывший… – Он понизил голос и ткнул пальцем в потолок.

– А может, Виктор Владимирович, не надо ничего делать, – вмешался я. – Может, сказать: смотрите, уважаемые граждане, ваши права не нарушены, вы как были, так и остались акционерами. Только теперь вам ещё лучше, потому что вы акционеры предприятия, у которого нет долгов. И это ведь чистая правда!

– Чистая правда, – согласился адвокат.

– Ты видел их сегодня? – спросил Кокоша. – Да если я им такое выложу, они же мне просто, блядь, не поверят! Решат, что я сговорился с Толиком и хочу их кинуть. Знаешь, какая тут пойдёт байда! Просто пиздец! И хуй мне тогда, а не депутатское кресло на следующих выборах. Нет, народ хочет крови, и он должен её получить. А иначе они нас сожрут и не подавятся. И мне не нужны вот эти все хитрые увёртки и «процедурные тонкости», – процедил он, – мне нужно – бац и всмятку, чтоб мокрого места не осталось от Толика и этого Николая Николаевича! Чтоб показательный процесс! Журналюги, все дела, блядь!

– Понял, – пробормотал адвокат и засобирался. – Извините, братцы, мне пора. У меня уже через пять минут встреча. А по Вашему вопросу я тогда обойду людей, всё, извините, разнюхаю, кому, чего и сколько, подобью бюджет, заложу в него свой скромный сиротский процентик и дней эдак через пять перед Вами отчитаюсь. Идёт?

– Договорились, – пожал ему руку Кокоша.

– Отличные фотографии, – кивнул по сторонам адвокат, надевая дорогое кашемировое пальто. – Может, к Вам в секцию записаться? – добродушно спросил он.